Любовь за кадром - Страница 21

Лора спустилась в гостиную, повесила носки над камином и снова почувствовала прилив радости. Все получается! Неплохо бы еще поставить на угол столика кружку с горячим шоколадом. Настоящий шоколад не годится: все равно в нем взбитые сливки сразу растают. Впрочем, сливки в холодильнике у Джона водятся вряд ли...

Лора отправилась на кухню и взяла массивный керамический бокал. Поразмыслив, отправилась в ванную и выдавила в бокал изрядное количество пены для бритья. Класс! Выглядит получше любых сливок и не растает, хоть два часа кряду снимай!

Ну вот, все готово!

С улицы раздался тоскливый вой Рекса. Лора решила вернуть его из ссылки. Сенбернар принципиально игнорировал собачью еду в плошке на крыльце и, как только Лора открыла дверь, резво устремился к холодильнику. Пришлось отрезать этому вымогателю кусок прессованного мяса для завтрака, а потом еще и кусок сыра, которым он лакомился ночью, только уже без пластиковой обертки.

Лоре пришло в голову использовать Рекса для работы. Она изготовила для него огромный красный бант и, повязав на шею, пошла к себе за камерой. В ее отсутствие он успел прорваться к холодильнику и с довольным видом слизывал с пола разбитые яйца.

— Ты плохой пес! — укорила его Лора и быстро ликвидировала последствия трапезы.

Рекс изобразил глубочайшее раскаяние и слизнул с носа кусочек яичной скорлупы.

— Ну ладно! Плохой, но умный.

— Кто это плохой, но умный? — раздался из прихожей голос Джона.

Лора вздрогнула и обернулась. Джон стоял на пороге. Господи, до чего же он хорош! На улице моросило, и волосы у Джона стали влажные, как будто он только-только вышел из душа. Она пыталась уверить себя, что смотрит на него с чисто профессиональным интересом. Ей просто необходимо изобразить его так, чтобы девять женщин из десяти увидели в нем самый лучший рождественский подарок.

— У вас есть пижама? — спросила она.

— Пижама? — переспросил он, входя в кухню и глядя на нее недоуменными глазами. — Я не ношу пижамы.

Интересно, а в чем же он спит? — пришло в голову Лоре, и она почувствовала, что краснеет. А еще строит из себя классного профессионала!

— А халат есть? — спросила она, стараясь придать голосу деловой тон.

— Халат есть. Кэтти подарила на прошлое Рождество.

Похоже, сестрица ему не слишком угодила.

— А вы не могли бы надеть халат? Только на трусы. Без майки.

— А вы проверите? Что я надел трусы.

А вот это уже провокация!

— Не забывайте, я подружка Кэтлин, — с милой улыбкой напомнила ему Лора и, когда он отправился к себе и грохнул дверью, чуть не прыснула.

Через пару минут Джон вернулся в халате и с мрачным видом плюхнулся в кресло у камина.

— Я чувствую себя полным идиотом!

Халат был длинный, из толстой махровой ткани, снежно-белый. И судя по всему, еще ни разу не надеванный. Если бы не пасмурный вид Джона, он выглядел бы в нем таким сексуальным, что...

Лора чиркнула спичкой, зажгла камин и, взяв камеру, приступила к съемке.

— Джон, не могли бы вы сделать более радостный вид?

— Вот такой? — И он приклеил на лицо улыбочку, а хмурая складка между бровей так и осталась.

— Джон, это же Рождество! — Она бросила ему «подарок». — Потяните за ленту и представьте, что там именно то, чего бы вы хотели.

Наконец Лора нашла нужный ракурс. И композиция лучше не придумаешь! На заднем плане в очаге пылают дрова. На переднем — пес и кружка с горячим шоколадом. Джон сидит в кресле, в распахнутом вороте белого халата виднеются темно-русые волоски у него на груди, он склонился над подарком и мокрые волосы упали ему на лоб...

Все хорошо, если бы не его кислый вид!

— Ради Бога, Джон, сделайте счастливый вид! В чем дело?

— Действительно, что это я? В комнате жарища и, извините великодушно, вонища, поскольку этот милый песик изволил нажраться маринованных огурцов с сыром. Я сижу у камина в толстенном махровом халате и улыбаюсь как дебил. Остается разве что слюни пустить от полноты счастья!

— Ну, попробуйте сделать вид, — попросила Лора. — Подумайте о чем-нибудь приятном...

Но чем больше он старался делать вид, тем хуже у него получалось. В маленькой гостиной с каждой минутой становилось все жарче, и, трижды развязав ленточку и изобразив радость, Джон заявил:

— Все! Мне нужен перерыв. — И он распахнул халат.

У него был такой соблазнительный вид, что у Лоры закружилась голова. Она все смотрела на него в объектив, боясь опустить камеру, — вдруг он заметит ее волнение? А Джон потянулся к кружке с горячим шоколадом.

— Не надо! — предупредила Лора, но опоздала.

Он уже успел отхлебнуть изрядную порцию «шоколада». Почувствовав неладное, Джон кинул на нее убийственный взгляд, выплюнул пену для бритья и, брезгливо отерев губы тыльной стороной ладони, буркнул:

— Решили меня отравить? — Он грохнул кружкой об стол.

Рекс подошел, на одном дыхании вылакал содержимое, смачно облизнулся и удовлетворенно рыгнул.

На миг Джон замер, потом повернул голову и уставился на Лору.

На усах у него остался белый след — точь-в-точь как от сливок. У ног лежала яркая оберточная бумага. За спиной пылал камин. Рекс засунул морду в кружку и косил на Джона, словно просил добавки.

И тут случилось невероятное.

Джон расхохотался.

Лора щелкнула затвором. Готово! У нее есть фотография для декабря. И какая! Настоящее Рождество: в очаге пламя, над камином висят носки с подарками, хозяин дома смеется над собакой, которая только что вылакала его шоколад. Но главное — никто, кроме нее, Джона и сенбернара, не будет знать, как все было на самом деле.